ModernRel.Ru

§ в мир должен был прийти Мессия;

§ каждый еврей, в лице своих потомков, надеялся войти в царство Мессии.

Во времена, близкие к Рождеству Христову, среди иудеев возникают т.н. «секты»:

1. Ессеи – известны из сочинений Филона Александрийского, Иосифа Флавия и Плиния, по находкам в Кумране. Они строго следуют закону Моисея с жестким соблюдением ритуальной чистоты. По мнению А.И. Сидорова» [14], соблюдение девства у ессеев вряд ли было пожизненным и постоянным, исходя из иных мировозренческих посылок, чем обет безбрачия в христианском монашестве.

2. Терапевты – известны из сочинения Филона Александрийского «О жизни созерцательной». Себя они называли целителями своих душ от страстей и служителями единого Бога. При этом, полагали, что призывались на данный путь исключительно небесным влиянием, и что смертная жизнь для них кончилась [14].

Новозаветное служение (следование) было определено нам Господом нашим Иисусом Христом как аскетическое: «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мной» (Мф. 16, 24; Мк. 8, 34; Лк. 9, 23). Цель данного следования обозначена: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный» (Мф. 5, 48).

Итак, только в христианстве со всей определенностью указанно безмерно высокое предназначение человека и, как замечает А.И. Сидоров, «только здесь нравственные заповеди не заключены в такие строго определенные формы, достигнув которых человеку ничего не оставалось бы больше делать» [14, с. 28].

3.2. фАКТОРЫ, ВЛИЯЮЩИЕ НА ВОЗНИКНОВЕНИЕ МОНАШЕСТВА

Замечательное образное описание зарождения монашества дает нам И.М. Концевич. «Подобно тому, как кристаллическое вещество, находясь в расплавленном состоянии, не имеет определенных форм, но все в нем в движении, и только охлаждаясь постепенно, оно принимает определенные четкие формы кристалла, так и в Церкви – ее быт, догматы, каноны, ее институты – все вначале не имеет явно выраженных форм, но впоследствии они выльются из духовной сущности Церкви по законам истины, заключенной в недрах ее.

Итак, пока еще состояние Церкви находится как бы в расплавленном состоянии и она пронизана вся целиком светом и теплотою Духа Святаго, в то время всякое проявление жизни в ней по сущности своей не может быть неистинным, оно все в Духе Святом и по действию Духа Святаго.

Когда же Церковь расширяется и вбирает в себя элементы, находящиеся на первичной стадии духовного развития, не изжившие еще в себе «ветхого человека», тогда, благодаря этому прившедшему новому элементу, уклонения «одесную и ошуюю» становятся неизбежными. Но Церковь чувствует ложность их. Эти уклонения вынуждают Церковь ясно выразить исконную истину, оформить ее, символизировать и поставить точные грани.

Так происходит кристаллизация форм и установление Церкви … христианство с самого своего возникновения имеет в себе все свои составные элементы, и история христианства есть развитие этих элементов. Так и монашество должно было существовать с самого начала христианства» [10].

А.И. Сидоров, подчеркивая, что основой монашеского образа жизни является аскетизм, указывает следующие факторы, влияющие на аскетический образ жизни христиан в первые три века и естественным образом способствующие возникновению монашества [14]:

1. Периодические гонения на христиан, начавшиеся еще в апостольский век, и достигшие полной своей силы с конца I – начала IV веков (периода массового принятия христианами мученической смерти за веру). С одной стороны – аскетизм иногда практиковался как приготовление к мученичеству, с другой – как бы являлся подражанием мученичеству. По выражению свт. Игнатия Брянчанинова: «Монашество и мученичество – один и тот же подвиг в разных видах» [14, с. 57].

2. Выдвижение на первый план в древнехристианском аскетизме идеала девства. Сама Богоматерь являла собой совершеннейший образ девства. П.С. Казанский [9] указывает, что размышляя о девстве Пресвятой Марии Богоотроковицы, Отцы Церкви любили повторять слова Псалмопевца: «Приведутся Царю девы в след Ея, исренние ея приведутся Тебе; приведутся в веселии и радовании, введутся в храм царев» (Пс. 44, 15–16). Тертуллиан восклицает: «Сколько людей посвятило себя целомудрию сразу после крещения! Сколько супругов с обоюдного согласия отказались от плотского общения, став добровольными скопцами ради Царствия Божьего!» [14, с. 63]. Массовость «увлечения» идеалом девства даже побудила апостола Павла научать коринфян, что девство не есть непременная обязанность христианина, но произвольный подвиг (1 Кор. 7).