ModernRel.Ru

Одна из фракций тибетского императорского двора была настроена против того, что Сонгцен Гампо покровительствовал буддизму и доверял ему. Несомненно, эта фракция стояла за решением не строить главный буддийский храм ни в имперской столице, ни даже в долине Ярлунг. Позже тибетские историки назвали их сторонниками религии бон. На протяжении более чем столетия, включая время визита мусульманского учителя аль-Салита, они оказывали решительное сопротивление имперской политике. Неудачу мусульманского духовного лица в Тибете необходимо понимать в этом контексте. Кем были эти последователи «бона», противостоявшие буддизму и, несомненно, ответственные за холодный прием, впоследствии оказанный исламу? И каковы были причины их враждебности?

Согласно тибетским ученым слово бон означает заклинание, применявшееся для того, чтобы управлять духовными силами, и относящееся к системе из двенадцати частей, включающей предсказание, астрологию, ритуалы исцеления и медицину с использованием лекарственных растений.

До конца XI века бон не был организованной религией. Согласно некоторым ученым тибетское слово бон в то время еще не использовалось для обозначения добуддийской местной системы верований и ритуалов, которые включали четыре традиционных искусства: предсказание, астрологию, ритуалы исцеления и медицину с использованием лекарственных растений. Это название применялось только к одной из фракций императорского двора. Хотя эта «бонская» фракция включала некоторых жрецов (тиб. gshen) местной традиции и некоторых связанных с ними знатных людей, определяющей характеристикой этой группы была не религия, а ее политическая позиция. Последователи местных традиций предсказаний и прочего были как при дворе, так и вне его и включали самого императора, но их не называли «сторонниками бона». При дворе была «бонская» знать, которая не обязательно полагалась на эти четыре традиционных искусства. Даже не каждый жрец местной традиции был частью этой фракции. Например, при дворе были жрецы, совершавшие ритуалы поддержки имперского культа, и после смерти императора они могли проводить традиционные императорские погребальные обряды. Жрецы, не служившие при дворе, занимались предсказаниями или совершали ритуалы излечения, чтобы одолеть вредоносных духов. Никто из них не считался «представителем бона».

«Бонская» группа, таким образом, была ограничена антиимперской, консервативной и прежде всего ксенофобски настроенной фракцией движимых личными интересами партий двора. Это была оппозиционная фракция, борющаяся за власть. Будучи настроены против императора, они естественным образом выступали против всего, что могло укрепить императорскую власть, особенно когда это касалось иностранных изобретений. Таким образом, враждебность этой фракции к иностранным ритуалам и верованиям была не просто проявлением религиозной нетерпимости, как позже это пытались объяснить тибетские буддийские историки. Хотя эта фракция могла использовать религию, чтобы обосновать свою антибуддийскую позицию – например, говоря, что буддийское присутствие вызовет гнев традиционных богов и принесет бедствие, – это не означает, что она непременно поддерживала всю местную религиозную традицию. В конце концов, жрецы, совершавшие местные ритуалы в поддержку императора, не входили в «бонскую» фракцию.

Антибуддийское настроение так называемой «бонской» фракции также не являлось свидетельством мятежа со стороны Шанг-Шунга. Местные жрецы и поддерживающая их аристократия, составлявшие оппозицию, несомненно, были выходцами из центрального Тибета, а не из Шанг-Шунга. Последний был завоеванной территорией, а не интегрированным районом империи. Маловероятно, что лидеры этой страны могли быть заслуживающими доверия представителями императорского двора.

Коротко говоря, так называемая антибуддийская «бонская» фракция, которая позже содействовала неудаче мусульманского священнослужителя, не была ни религиозно, ни регионально определяемой группой. Она состояла из оппозиционеров императорскому правлению в Ярлунге, стремящихся к политической власти. Они противились и препятствовали любым иностранным связям, которые могли бы усилить политическую позицию тибетского императора, ослабив тем самым их собственный статус и оскорбив традиционных богов. Даже после смерти Сонгцена Гампо ксенофобские настроения этой фракции продолжали расти.