ModernRel.Ru

Я имею сказать многое, а времени у меня мало. Постараюсь уложиться в полчаса, но если окажется, что при всем моем старании я в это время не уложусь, я попрошу мне добавить время.

Я начну с основного вопроса — какое место занимает в антирелигиозной борьбе культурная борьба, борьба убеждением. Основные корни религии определены марксизмом с совершенной точностью. Религия возникает вследствие крайней ограниченности человеческих сил в течение длительного периода человеческого существования. Человек несчастен, он не имеет удовлетворения своих потребностей, которые вырастают из самого организма. Тут, конечно, его социальная слабость, потому что слабость его перед природой, разумеется, тоже явление социальное. Мы знаем, что при другом общественном строе силы человека по отношению к природе растут. Но в течение долгого времени и в определенном месте определенные социальные классы оказывались и оказываются в грубой зависимости от природы, от стихийных общественных сил, от всякого рода кризисов, всевозможных войн, не зависящих от человеческой воли, от разных тяжелых обстоятельств, которые возникли именно из хаотичности человеческого общества, основанного на частной собственности.

Отсюда Маркс, Энгельс и Ленин делают выводы, что полная смерть религии наступит тогда, когда человек будет хозяином природы, и главное здесь в том, что определяет его бытие непосредственно. Когда он будет хозяином социальных отношений, когда подчинит себе социальные отношения, машины, которые, находясь пока что в руках капиталистов, являются, наоборот, тираном трудящихся масс, — когда это будет достигнуто, когда таким образом будет приобретено счастье на Земле, тогда совершенно абсолютно и окончательно умрет религия, умрет даже возможность ее нового возникновения. Это первое положение. С этой точки зрения, как я говорил в своем вступительном слове, или вернее в своем приветствии, конечно, вся наша борьба за социализм, борьба за индустриализацию, борьба за сельское хозяйство, борьба за плановость той или иной области хозяйства, за реформу быта, за всю экономическую сторону жизни человека — есть борьба против религии.

Что здесь самое основное, самое главное? Мы знаем, что наша партия ведет борьбу путем воздействия на сознание людей. Когда партия была в подполье, когда у нас не было власти, то у нее не было никакого орудия, кроме агитации и пропаганды. До тех пор пока коммунистические партии Запада, которые хотя и считаются легальными, не приобретут власти, у них не будет иного оружия, кроме агитации и пропаганды. Но разве мы говорим, то это оружие слабо? Когда мы стали во главе государства, то мы получили возможность влиять на самые вещи, изменять самое хозяйство, самую обстановку, в которой живут люди, изменять самую среду. Но вместе с тем нам все равно приходится напряженнейшим образом бороться за то, чтобы повышать сознательность пролетариев, повышать сознательность крестьян, завоевывать влияние на мелкую буржуазию, на интеллигенцию. Здесь перед нами стоит громадная агитационная, пропагандистская и просветительная работа. Так же совершенно, как мы пользуемся мерой сознательного воздействия на сознание отдельных людей во всех областях всей нашей борьбы за социализм, точно так же пользуемся мы этим в деле антирелигиозной пропаганды, в деле антирелигиозного просвещения. Было бы фатализмом или полуфатализмом, если бы кто–нибудь осмелился сказать такую вещь: «Так как религия отомрет только тогда, когда будет социализм, то будем ждать социализма и предоставим попам делать их дело». Это уже не будет антирелигиозным просвещением. Никто, конечно, из марксистов этого сказать не может. Разве что такую вещь может сказать самый замухрысистый меньшевик, потому что меньшевикам свойственно преуменьшать значение сознательного воздействия.

Но есть еще третья мера воздействия, есть мера, так сказать, правительственного администрирования — прямого воздействия, борьба с религией путем закрытия церквей, всякого рода запретами. Отрекаемся ли мы от таких методов или нет? Нет, мы от этих методов не отрекаемся. Объясню в двух словах — почему. Если руководители церкви, церковное ядро, какое бы то ни было, старое или новое сектантство, переступят наши законы, переступят тот круг, который очерчен вокруг них, если они совершат проступки, то мы должны самым решительным образом их

покарать. С другой стороны, если мы подготовим массу, если мы видим, что без вызова этой массы, без того, чтобы не раздражать ее и вызвать на обостренную борьбу с нами, мы не сможем совершить какой–либо административный акт, то мы этого сделать не должны. Мы не должны отказываться от этого, потому что это означало бы оказать величайшую услугу попам. Это означало бы совершенно забыть марксистскую точку зрения и стать на точку зрения вреднейшего вольтерьянства. Вольтерьянцы полагали, что религия вообще есть обман и что церковь, попы и проповедники, пользуясь темным народом, устраивают обман, а посему великолепным образом этот обман можно запретить и тем самым уничтожить религию. Но от этого марксизмом не пахнет. Ведь в том–то и дело, что если общее состояние народных масс все еще такое, что они не порвали со средневековьем, не вышли из средневековья, то значит такими прямыми ударами попы стяжают себе мученический венец. Это только вызовет протест. Когда в некоторых случаях слишком бестактно закрывали церкви, когда нерелигиозное меньшинство шло на религиозное большинство, тогда из этого ничего хорошего не выходило.